В жёлтых разводах стен, в грязных вестях «Вестей», снова я засыпаю в городе N.
Дождь в эту ночь не спит, с окон смывает СПИД, кот старый крысу тощую сторожит.
Квёлый кабак, потный от драк, вздрагивает, докрёхать бы до утра…
Клочья газет, царский портрет и заколочен наглухо туалет.
В городе N концерт, восемь складов и церкв,
Резкий скачок всех цен в городе N.
Но обязательно предпринимателям —
Два полотенца к празднику, вафельных.
Мы — не рабы, рабы — не мы,
Ум, честь и совесть нашей эпохи — мы.
Мы — не рабы, рабы — не мы,
Мы — господа дарованной нам тюрьмы.
Жуткий скрежет жестяных жерновов,
Жрать бы пореже — нажил бы живот,
Жмыха жвачку жлобы жуют,
Вражины ражие гражданок жмут.
Щекочет пащёнок вощёный клещ.
Плащ Хрущёва — вообще-то вещь…
Счастлив в щели нищий Кощей,
Прощёлкал мужчинка щепотку щей.
Жизнь — звук загнанной хлеборезки,
Приз за злобу — загранпоездка.
Зал заседаний — праздник зомби,
Разборки зэков, забитых в зоне.
N-ский сырой роддом, кладбище за углом, ньюдемократы прут закрывать горком.
Стая голодных псов ветоши рвёт кусок, серый подсолнух в нём, он давно засох.
Мэр то ли хан, то ли пахан,
Мат-перемат да семечек шелуха…
Звякнул стакан, кровь у ларька,
Клоп по спине ползёт — не смахнуть никак.
Штабной шелупони машины шуршат,
Лишь ей разрешают на шару дышать…
Подумаешь, шабером шваркнуть в шею,
Пошевелись, Шеварднадзе, с решением!
Почетно чавкать по-человечески…
Чем нынче Чазов от чванства лечится?
А что Шушкевич читает вечером?
Сытый Кравчук чирикает с челядью,
Очередь в Чопе, качки в Ткварчели.
Сшита рубашка смирная, страшная…
Сс*чена совесть, съездами скрашенная,
Скабрезных паскуд сытые песенки,
Расстриги властвуют КП-ССные.
В городе N угар, руки на утюгах, к солнцу обрубок мчит, по бокам стога.
В жёлтых разводах стен, в грязных вестях «Вестей», снова я засыпаю в городе N.
Снова я засыпаю в городе N…
Снова я засыпаю в городе N…
В городе N… Засыпаю…
В городе N… Засыпаю…
В городе N… Засыпаю…
В городе N…
В городе N…