Они пьют за режим — домоседы в тапках
А я выпиваю жизнь до последней капли
Ведь у них на нашивках молот, серп и хавка
А у нас под обшивкой только сердце, так то…
Я все это писал, чтобы в песнях стать собой
Че?! Если бесит, то, как в детстве, пальцы в кровь
На моем месте любой ровесник сдался б в ноль
Да меня херачит на все 220V!
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
Батя поднимал стопку за любовь
На поминках деда орал мне: «ГДЕ ТЫ?!
Мудак, болван, ну как топай сюда»
Мама, крепко обняв его, сказала: «Он же твой сын»
Но оры не стихли… Все кто нес гроб в кашу
И в салате, как в советском фильме
И впервые я понял — только нож меня подержит за ладонь
И до сих пор я чувствую ту дрожь в голенях
И каждый вздох, как 220V по разбитому сердцу
За которым спрятался тот семилетний Коля
День за днем молюсь со дна, чтобы не стать как мой отец
И, блять, спасибо тебе, бать, без тя я б не был, кто я есть
Но мне не нужен этот мир, если я в нем всего лишь жизнь
Я теплый ил со дна несу не для заснеженных вершин
Они пьют за режим — домоседы в тапках
А я выпиваю жизнь до последней капли
Ведь у них на нашивках молот, серп и хавка
А у нас под обшивкой только сердце, так то…
Я все это писал, чтобы в песнях стать собой
Че?! Если бесит, то, как в детстве, пальцы в кровь
На моем месте любой ровесник сдался б в ноль
Да меня херачит на все 220V!
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ
ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ВОЛЬТ