Когда с тобой мы встретились, черёмуха цвела,
И в старом парке музыка играла,
И было мне тогда ещё совсем немного лет,
Но дел уже наделал я немало.
Лепил за скоком скок я, а наутро для тебя
Хрусты кидал налево и направо,
А ты мне говорила, что ты меня любила,
Что жизнь блатная хуже, чем отрава.
Однажды тебя встретил я с форшмаком на скверу.
Он пьяный был, обняв тебя рукою,
К тебе лез целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.
Во мне всё помутилось, и сердце как забилось!
И я, как этот фраер, зашатался,
Не помню, как попал в кабак, и там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами заливался.
Потом ты мине снова повстречалась на пути,
Меня узнав, ты сильно побледнела,
Я попросил обоих вас в сторонку отойти,
И сталь ножа зловеще заблестела.
Потом я только помню, как мелькали фонари,
Как фраера легавые свистели.
Всю ночь я прошатался у причала до зари,
И в спину мне глаза твои глядели.
Когда вас хоронили, ребята говорили:
Все плакали, убийцу проклиная,
А я совсем один сидел, на фотографию глядел,
С неё ты улыбалась, как живая.
Любовь свою короткую хотел залить я водкою,
Но воровать боялся, как не странно,
Но влип в исторью глупую, и взят был опергруппою
По пьянке на бану у ресторана.
Сижу я в несознанке, жду от силы пятерик,
Но вдруг случайно вскрылось это дело,
Пришёл ко мне Шапиро, защитничек-старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела!»
И вот меня побрили, костюмчик унесли,
Теперь на мне тюремная одежда,
Кусочек неба синего, две звёздочки вдали,
Мерцают мне, как робкая надежда.
А дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где вечно солнышко смеётся,
Я знал, что моё счастье улетело навсегда,
И видел я — оно уж не вернётся.
Назавтра огласят мне мой последний приговор,
Назавтра я навек глаза закрою,
Назавтра меня выведут на наш тюремный двор,
И вот когда мы встретимся с тобою.