В этих глазах вся ее жизнь, все сны
Из окон старинных домов видны узкие щелки глаз
Жмурясь в последний раз, она увидит место
Где оставит детство, убегала от дождя по тротуарам мокрым
Зажав подмышкой томик Набокова, ребенок, девушка, женщина
Старость пришла незаметно, пока причалы скрипели от ветра
Ломает стариков кашель, услада во сне да и только
Кряхтела мне вдова Ольга, и не мила погода уже
В пыльной, затхлой комнате стучала в стены
Куда вы звоните
Видела Бога, видела кровь на ладонях его
Шептала мне старая дама в пальто
Завещала внукам квартиру
Молодожены добавляли цианистый калий в графины
Эта пахнет имбирем весна, тает весна на глазах
И вот уже осень местами, слишком тонкие стены
Слишком слабый свет, сколько лет прошло
Мы тени этих лет, удары хлыста
Это сердце стучит, как и та мелодия
Шепот случайных прохожих, согреет шорох пластинки
И ничего дороже нет тех старых снимков
Где сталкер, который проведет ее в недры памяти
Вернет назад, в года вешние
Она хотела вернуться в невинность
День за днем убивая эту боль, чем-то типа морфина
Под абажуром письма, родным далеким
Здравствуй, мама — гранитные строки
Сноски, и что-то там про вечную память
Нам ведь не остановить лед, что тает
Нет, не повторить и не пытайся с этим играть
Помнишь в прошлый раз, будешь впредь знать
Когда твой внук кричал, не помню, кто был с ним
А ты твердила, он не может быть таким
Нет, закрой глаза и покажи свою ладонь
Она расскажет нам историю прожитых лет
Тает год, за ним другой
Незаменимых нет, незаменимых нет!
В этих глазах вся ее жизнь, все сны
Из окон старинных домов видны узкие щелки глаз
Жмурясь в последний раз, она увидит место
Где оставит детство, убегала от дождя по тротуарам мокрым
Зажав подмышкой томик Набокова, ребенок, девушка, женщина
Старость пришла незаметно, пока причалы скрипели от ветра
С утра, в восемь утра
Все встают на работу или учебу, у всех свои дела
Лишь только она несмотря на боль в теле
Встает с постели передвигаясь еле-еле
Идет в тоннели, или в церкви, там ты можешь увидеть ее
В любой из дней недели, пожилая дама у ворот храма
Стоит с протянутой рукой — ее жизнь драма
Незаживающая рана в сердце
Ведь она пережила тех, кто называл ее мама
Однообразных дней тянется серая гамма
Ложится поздно, затем встает рано
Ольга в парке у фонтана
Там где пары кружат в ритме старого танго
Плавно на аллее влюбленных в тени старого клена
Совсем старая, совсем седая
В этих глазах вся ее жизнь, все сны
Из окон старинных домов видны узкие щелки глаз
Жмурясь в последний раз, она увидит место
Где оставит детство, убегала от дождя по тротуарам мокрым
Зажав подмышкой томик Набокова, ребенок, девушка, женщина
Старость пришла незаметно, пока причали скрипели от ветра
Ольга Петровна моет полы и мраморные стены
Уверена, что ее деньги съела система
Вспоминает Сталина со слезами
Иногда носит заштопанный пиджак с медалями
Но теперь все продано, как-то деньги подарены детям
Все разворовано — кричит Ольга Петровна
В пустых комнатах коммуналки, полулюди плюют на пол
Сережа ненавидит папу, тот кричит
Что сдаст сына в приют, жене Ирине
Помнишь, я и тебя подобрал в дерьме
Теперь на моей шее ты, твой выродок
И твоя мать — старая сука!
Серега перестал искать из этого ада выхода не было
Нет, не было слез, просто прибавилось седых волос
На головах старух, голодных, вечных вдов седых
Кормящих поводырей на выходных