О, сколько можно суд вершить
Осатанелою толпою
Над той, где сорок сороков стоит с протянутой рукою?
Над той, где сорок сороков стоит с протянутой рукою?
Отчизна бедная моя,
Как я хочу, чтоб ты восстала
Из пепла, боли и руин,
Чтоб не боялась, не дрожала.
Чтобы величие твое
Не показным лишь было только.
Кругом измена и обман, паденье нравов видеть больно.
Кругом измена и обман, паденье нравов видеть больно.
В круговороте бытия,
Средь неустройства и разлада
За ширмой прячется чума, зовет к себе на пир разврата.
За ширмой прячется чума, зовет к себе на пир разврата.
Когда не будем знать, кто мы,
Своих корней и своих предков,
То пепсикольная страна
Сожрет нас мигом, без объедков.
Они и так, как злые псы
С слюной, текущею из пасти
Стоят у наших рубежей,
Скулят и лязгают от счастья.
От предвкушения того,
Что ты оплот последний христианства,
И что ты не будешь никогда
Грозой всемирного пространства.
Однажды мы, предав царя,
Должны покаяться пред Богом!
Мы, преступив закон небес,
В миг стали изгнанным народом.
Пора покаяться, понять:
Мы предавать уже не можем,
Мы все стоим у той черты, ступив во тьму, мы в свет не вхожи.
Мы все стоим у той черты, ступив во тьму, мы в свет не вхожи.
О, сколько можно суд вершить
Осатанелою толпою
Над той, где сорок сороков стоит с протянутой рукою?
Над той, где сорок сороков стоит с протянутой рукою.