Он садится с нею рядом
Он берет ее за плечи
И причудливым узором засверкает его речь:
«Слушай, там, далеко-далеко, есть земля
Там Новый Год, ты не поверишь
Там Новый Год два раза в год, вот
Там снег, там столько снега
Что если б я там не был сам
Я б не поверил, что бывает столько снега
Что земля не видит неба
И звездам не видать с вершин
Как посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души»
Тихо-тихо-тихо! Там Нью-Йорк говорит с Москвой:
«Москва, Москва, забери меня домой!»
Долгою упрямою строкой
Бежит дорога подо мной
Еще чуть-чуть и распрощаемся с землей!
А ей клянется, что вернется:
«Совру, так с места не сойду!»
Врет: сойдет
«Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души»
Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек его души
Какая глупость, право, верить его словам
А не поверить — грех
Тому, который веселее и светлее их всех, эх!
Она молчит и улыбается ему, тому
Который возвращается
Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек его души
Посреди огней вечерних и гудков машин
Мчится тихий огонек моей души